««Чуждый элемент», закулисье Российской остеопатии, еще не вечер.» К.Шарапов

Володя Маяковский

В последнее время пациенты стали задавать мне вопрос, почему я беспартийный остеопат и меня нет в списках остеопатических организаций. Вероятно, вопросы будут повторяться, и я хочу закрыть данную тему. Ответ простой: « Я не нужен партиям, а партии не нужны мне».

Первый раз меня исключили из Краниосакральной Академии Америки (не путайте с краниосакральной терапией Аплейджера; остеопаты и Аплейджер – разные направления, и они терпеть не могли друг друга.) Краниосакральная Академия Америки – очень серьезное и уважаемое сообщество американских остеопатов, вступить в которое можно по рекомендациям всемирно известных специалистов, и это большая честь для каждого остеопата. Рекомендации дал Роже Капоросси и его друзья, я был горд, счастлив, получив мандат великой организации. Я стал ее членом (могучий русский язык). В 2004 году я с коллегами посетил конвокацию Американской Краниосакральной Академии, где мы встречались с Виолой Фрайман и многими другими известными остеопатами. Но прямо там, на конвокации, случай швырнул меня на одну лекцию, где дядя в галстуке обучал остеопатов лечить острый ринит (простой насморк) малыми дозами стероидов. Я знаю, что такое стероидные гормоны, и опыт работы с ними получил еще давно, будучи простым ординатором-терапевтом в ЦРБ. Моя шея перестала слушаться меня и стала вращать голову влево и вправо с вопросом «а куда я попал». Вокруг сидели американские остеопаты и серьезно слушали то, от чего я убегал много лет. Я не понимал, где я – это сон или злые инопланетяне украли меня? И именно тогда все это произошло. Питер ван Кервель называет их Гуэй. Это субстанции, которые в момент стресса подселяются к сознанию и начинают мешать жить. Я почувствовал жуткое отвращение к стероидным гормонам и всей медицине США. В самолете, когда возвращался из Америки на Родину пытался выдавить стероидную дрянь из тела, пил шампанское, потом виски, потом снова шампанское. Эта стероидная гадость оказалась дюже живучей и вредной. Мой друг Андрей в сердцах сказал мне: «Если группа из 10 человек пойдет направо, то найдется один человек, который повернет налево, и этим человеком будешь ты». Он прав – из всей группы российских остеопатов, посетивших тогда Америку, запах стероидов присосался только ко мне. Я не заслужил доверия и чести быть членом всемирно уважаемой Краниосакральной Академии Америки. На следующий год мне прислали счет на оплату членского взноса (опять русский и могучий) на 200 долларов. У меня были эти деньги, но я не мог уже продолжить свое членство – стероидный гуэй мощно закрепился в моем сознании. Пару лет администрация академии просила объяснить, почему я игнорирую их письма, что есть огромное количество желающих войти в Американскую Краниосакральную Академию, а я, уже удостоившись чести быть членом, игнорирую. Что мог я им ответить? Сказать честно, что медицина, которая лечит гормонами простой насморк, – дрянь? Но кто я и кто они? Думаю, меня исключили за неуплату членских взносов или за игнорирование; мне очень жаль, что подвел Роже Капоросси.

Второе исключение не замедлило себя ждать. Моего коллегу и меня исключили общим собранием уже из российской общественной остеопатической организации. Произошло это вскоре после посещения нами Парижа. Роже Капоросси, меня и моего друга пригласили в Париж на встречу директоров остеопатических школ. Моего коллегу – как руководителя российской образовательной структуры, а меня – как президента РРДО. Мой российский коллега на собрании директоров школ ярко и эмоционально выступил, описывая ситуацию в России. Рассказал просто и честно, но так, как именно он представлял ситуацию лично. Там был французик с улыбкой головастика, он и записал его выступление на диктофон. Диктофонные записи попали по адресу, и через несколько месяцев на собрании российской организации остеопатов кролик с профессорскими погонами предложил исключить моего друга из ассоциации за это выступление. Кролика я хорошо знал, в его лаборатории я начинал втискиваться в науку. Я ему благодарен за то, что с его помощью смог увидеть тот путь, по которому мне не стоит идти, чтобы сохранись самоуважение. Спасибо ему за это. Но руководители имели доброе сердце и не хотели оставить моего коллегу в одиночестве, меня исключили за компанию. Курьез в том, что с тем выступлением моего коллеги в Париже я тоже не был согласен, и об этом сразу сообщил там же, на встрече, публично. Но жизнь есть жизнь, и она течет по своим понятиям. Так я узнал, как быть довеском в потоке интриг. В детстве моей семейной обязанностью было покупать продукты в советском магазине. Когда я шел с покупками домой, то не мог преодолеть соблазн и съедал весь довесок докторской колбасы. Так я познал судьбу довеска. Дорога исключения из ассоциаций была проторена, и мой путь пошел по наклонной колее.

Третье – последнее – исключение произошло тихо и незаметно. Меня исключили из РРДО (Русского Регистра Докторов Остеопатии) через несколько лет после моего ухода из президентства, те, кто пришел потом. История создания Русского Регистра Докторов Остеопатии следующая: когда мы закончили остеопатическую школу, то Роже Капоросси предложил создать две организации по образу и подобию Франции – Ассоциацию и Регистр. Несмотря на то, что нас в России, дипломированных остеопатов, на тот момент было всего 9 специалистов, мы создали две организации: Ассоциацию и Регистр. Регистр создавать, продвигать и возглавлять доверили мне. Я был незаметным, тихим и послушным и из оставшихся восьми остеопатов подходил на незаметную и непонятную для всех роль президента. Но все пошло не так, и Регистр превратился в очень активную и творческую организацию. За 8 лет, что я был президентом, Регистр представлял из себя арену споров и боев. Это было время дискуссий, частых собраний и разных мнений. Жизнь тем и отличается от «времяотбывания», что разные краски, разные движения и разный опыт ищут компромисса в спорах и дискуссиях. Когда пересекается не однообразно-одинаковое, то возникает ветер, буря, пламя и творчество. Через 8 лет я ушел с должности президента регистра. Регистр распался на две организации, внутри которых наступил мир, спокойствие и братство. Один за всех и все за одного, народ и партия едины, и нет места засранцам плюралистам. Полтора года назад я случайно узнал, что меня исключили за неуплату взносов. Исключили по-тихому, спокойно, душевно. Доброта всегда вызывает уважение и умиротворение, особенно если проявляет себя скрытно и не на показ. Зачем нарушать гармонию и спокойствие, когда «всё тип-топ». Моя наклонная колея исключений стала углубляться… Но мир – это равновесие льда и пламени, хаоса и покоя, и великий абсурд – есть истинный повелитель Вселенной. За последний год поступали предложения войти в ассоциации, и одна даже предлагала стать ее президентом. Но опыт есть, и нужно ли мне снова становиться «членом»? Стакан еще не допит и дна не видно, поглядим, посмотрим, еще не вечер.

Неравный бой – корабль кренится наш, –
Спасите наши души человечьи!
Но крикнул капитан: «На абордаж!
Еще не вечер, еще не вечер!»

Кто хочет жить, кто весел, кто не тля, –
Готовьте ваши руки к рукопашной!
А крысы – пусть уходят с корабля, –
Они мешают схватке бесшабашной.

И крысы думали: а чем не шутит черт, –
И тупо прыгали, спасаясь от картечи.
А мы с фрегатом становились к борту борт, –
Еще не вечер, еще не вечер!

Лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза, –
Чтоб не достаться спрутам или крабам –
Кто с кольтом, кто с кинжалом, кто в слезах, –
Мы покидали тонущий корабль.

Но нет, им не послать его на дно –
Поможет океан, взвалив на плечи, –
Ведь океан-то с нами заодно.
И прав был капитан: еще не вечер!

Владимир Высоцкий

«Пусть опыт моих ошибок поможет другим»
Шарапов Константин Владимирович
12.04.2017